Загадки жизни одной княгини

Легендарная жизнь той, что вовсе не считала себя "легендой"

Если вы ставили дома ёлочку на Новый год – мы уверены, что она стоит у вас и сегодня. Потому что  в советское время, с переходом на новый календарь, родилась  своеобразная традиция, российский эксклюзив: отмечать ещё и Старый Новый год, и до него игрушки с ёлки не снимать, праздничное дерево на помойку не уносить. Но и у того, кто Старое с Новым не путает, есть резон оставить лесную красавицу как минимум на неделю. И это правильно: обычай наряжать вечнозелёное растение связан всё же не с Новым годом, а с Рождеством – чтобы подчеркнуть «вечнозелёный» характер образ бессмертного божества. Поэтому свой рассказ мы отсрочили от предновогодья и отнесли на эти дни.     

Модное нынче слово – «легенда».  «Легендами» обзавелись театр, шоу-бизнес… А уж в футболе сколько «легенд»!.. На самом деле сегодня стать «легендой» почти невозможно: «звёзды» дают столько интервью, так усердно светятся на публике (постепенно истощая свой свет), что известен каждый их шаг, биографии переполнены  широко известными фактами, живы и пишут воспоминания множество свидетелей популярности «звезды», пивших с нею водку и вёдших задушевные беседы. В литературе сегодня на статус легенды претендовать может разве что Виктор Пелевин – за счёт того, что скуп не только на интервью, но и просто на  явление своим поклонникам живьём. А вот Пушкин, допустим,   совсем не легенда -  после того, как пушкинисты расчислили всю его не слишком долгую  жизнь по дням и едва ли не  по часам, упорно восстанавливая хронологию через всё удлиняющуюся временную дистанцию.

Между прочим, некоторые «звёзды» творческих профессий уж так стремятся в «легенды», что сами придумывают загадочные факты своей биографии, наполняют её забавными байками о забавных, но никогда не бывших случаях. Но в относительно недавней литературной истории мы точно знаем человека, ставшего легендой без всяких кавычек, не прилагая к этому сознательных усилий.

Наиболее начитанные из вас, может быть, угадают имя этого человека. Менее начитанные, никогда не слыхав этого имени, знают, тем не менее, как минимум, один стишок безымянного для них поэта. Да ещё как знают! Регулярно перелицовываемые слова отечественного гимна вспомнит не каждый, а вот всеми нами заученное с детства – пожалуйста: «В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла»!

Слова этой песенки написала Раиса Кудашева.

Раиса Адамовна Кудашева  родилась 3 (15) августа 1878 года в Белокаменной, в семье Адама Гедройца, чиновника Московского почтамта, дослужившегося до чина надворного советника.

Фамилия в отечественной истории вполне известная, хотя и в своеобразном написании. В первоначальном, более верном варианте, она звучала как Гидройц. Гедройцы – потомки   Литовского владетельного Великокняжеского рода, основанного одним из пяти сыновей Великого Князя Ромундаса (Романа) - Гедрусом (умер приблизительно в 1282 г.) из династии Юлиана Довшпрунга, который княжил в языческой Литве в первом веке нашей эры,  ещё до дома Гедимина.  Семейство называлось династией Кентавра - по родовому гербу, на котором изображался геральдический Гиппоцентавр  в верхнем поле и Красная роза в нижнем. В современную Беларусь, Россию и Украину потомки князей переселились ещё в XIV - XVI веках. В переводе имя может быть прочитано по-разному: то ли как  «светлый, ясный», то ли - «поющий всадник».

Кажется, к Раисе Адамовне подходят оба варианта. И оба значат куда больше, чем княжеское прошлое  Гедройцев, утративших аристократический блеск, поскольку после о раздела Речи Посполитой между Россией, Австрией и Пруссией в 1794 году представители некоторых ветвей рода за участие в Наполеоновских войнах и  Польских восстаниях были лишены  княжеского и дворянского достоинства Российской империи с конфискацией земель, имущества и одновременной ссылкой. По окончании ссылки им не разрешалось возвращаться в места прежнего жительства. Предки Раисы Адамовны осели в Москве. Потомственное дворянство они восстановили, но уже без княжеского титула.   

Стихи Раиса стала писать ещё в детстве. Но какая девочка не баловалась этими «альбомными экзерсисами» в начальной школе или в гимназии (некоторые балуются этим и в нынешних век гаджетов, пожирающих  время наших отпрысков). Закончив частную гимназию г-жи Пуссель, Рая Гедройц, однако, осторожно вступила на полупрофессиональную стезю: с 1896-го стала печататься в детских и женских журнальчиках, издававшихся тогда в изобилии: «Малютка», «Подснежник», «Светлячок», «Солнышко»…

Не самая, пожалуй, лучшая арена для серьёзного литератора. На этих бумажных полях паслись стада сентиментальных, слащавых стишков и рассказиков. Тогдашние вкусы предполагали, что именно такая литературная продукция требуется и женщинам, и детям: педагогическая назидательность так и сочилась из каждой строки, а объектом назидания считались не только малыши, но и их матери (хотя в назиданиях, кажется, куда больше нуждались отцы семейств, отнюдь не служившие поголовно достойными образцами поведения). Общую тенденцию, впрочем, осуждать было бы странно: уж так на границе веков понимали воспитание доброты в человеке, не боясь, что сладким его можно обкормить до тошноты, и читатель повернётся в противоположную сторону… «Во всяком случае, мы попытались», - могли бы сказать авторы и издатели, в благонамеренности которых сомневаться не приходится.

Итак, после гимназии княжна занимается педагогическим трудом – как сейчас бы сказали, и «офлайн» (с живыми детьми), и «онлайн»  - посредством назидательных стишков. И в 1903 году в журнале «Малютка» (в котором она когда-то дебютировала) появляется её стихотворение «Ёлочка». Она и не подозревает, что это и есть её звёздный час.

Да и трудно было бы об этом догадаться, поскольку все её публикации подписаны  буквами: «А. Эр», «Р. К.». «Ёлочку», например, сочинила некая  «А.Э.». Окружающие не догадаются, если сам не похвастаешься.  Многие годы спустя Раиса Адамовна скажет, что «не могла не писать», однако при этом «не хотела быть известной».

Она продолжает работать гувернанткой – в богатом доме князя Алексея Ивановича Кудашева. Князь-вдовец доверил ей воспитание своего единственного наследника – сына Алёши. Предположительно, именно для этого мальчика гувернантка и написала «Ёлочку», а потом отнесла стихи в редакцию.

Алексей Иванович за детскими журнальчиками не следил, публикациями гувернантки не интересовался, зато оценил её педагогические таланты – и, надо полагать,  происхождение Раисы также. Сам он тоже был не «личными дворянином», а потомственным: род вёл свою историю от князей татарского происхождения, Кудаш был  сыном темниковского мурзы князя Ефая, жившего в первой половине XVI века. В 1905 году он сделал гувернантке  предложение. Он женился не на «А.Э.»  из  журнала «Малютка», а на заботливой женщине  вдвое его младше.  Сомнительная княжна сделалась княгиней и обладательницей собственного дома в Москве – прямо-таки сюжет для современного телесериала! Так сказать, «Моя прекрасная няня» в других декорациях. Отныне семейная жизнь занимала её куда больше журнальных публикаций. 

А между тем «Ёлочка» начала жить собственной жизнью, не зависящей от автора и Кудашевой даже неизвестной. Прежде чем рассказать об этом, вспомним о первой загадке легендарной песенки. Точнее, его первоосновы.

Миновав пору хорового исполнения «Ёлочки» в малышовом хороводе, я услышал смутный слух о том, что поём-то мы не весь авторский текст. Что в тексте были и ещё слова.

Собственно, в подростковом возрасте тема «утраченной рукописи» была популярна. Слухи ходили и о продолжениях известных всем произведений. Из-за малодоступности некоторых книг апокрифичным считалось даже существование некоторых романов Дюма о мушкетёрах,  хотя книги эти действительно существовали. Или всё новых и новых продолжений приключений капитана Блада пера Рафаэля Сабатини. Но что могла бы скрывать история про ёлочку – история, с которой мы прощались радостно, как подростки прощаются с собственным детством, ещё не зная, что их обязательно накроет ностальгия по этой поре?

Но история про ёлочку и правда была в оригинале длиннее.

Вот полный вариант произведения Р.А. Кудашевой – в том виде, в каком оно увидело свет в «Малютке»:

Гнутся ветви мохнатые

Вниз к головкам детей;

Блещут бусы богатые

Переливом огней;

Шар за шариком прячется,

А звезда за звездой,

Нити светлые катятся,

Словно дождь золотой...

Поиграть, позабавиться

Собрались дети тут

И тебе, ель-красавица,

Свою песню поют.

Все звенит, разрастается

Голосков детских хор,

И, сверкая, качается

Ёлки пышный убор.

В лесу родилась ёлочка,

В лесу она росла,

Зимой и летом стройная,

зелёная была.

Метель ей пела песенку:

«Спи, ёлочка, бай-бай!»,

Мороз снежком укутывал:

«Смотри, не замерзай!».

Трусишка зайка серенький

Под ёлочкой скакал.

Порою волк, сердитый волк,

Рысцою пробегал.

Веселей и дружней пойте, деточки!

Склонит ёлка скорей свои веточки.

В них орехи блестят золочёные...

Кто тебе здесь не рад, ель зелёная?..

Чу! Снег по лесу частому

Под полозом скрипит.

Лошадка мохноногая

Торопится, бежит.

Везёт лошадка дровенки,

На дровнях старичок.

Срубил он нашу ёлочку

Под самый корешок.

И вот ты здесь, нарядная,

На праздник к нам пришла.

И много-много радости

Детишкам принесла.

Веселей и дружней пойте, деточки!

Склонит ёлка скорей свои веточки.

Выбирайте себе, что понравится...

Ах, спасибо тебе, ель-красавица!..  

Не думаю, что восстановление оригинала вас чем-то обогатит. На взыскательный вкус, все эти «деточки», «богатые шары» и прочее сю-сю - явно лишние. Да и эта разносортица размеров… Другое дело, что теперь вы знаете: «А.Э.» сочинила не просто стишок, а, по сути, сценарий детского утренника. Стихи наверняка предполагалось разбить «по голосам». Ничуть не более искусные сценарии много позже наполняли сборники, адресованные художественной самодеятельности, в том числе школьной. Но кто же сократил оригинал до конструкции, знакомой россиянину с детсадовского горшка? Кто так мудро вычленил главную историю и сделал её знаменитой? 

В революционном 1905 году в семье биолога Леонида Бекмана (1871-1939) и пианистки Елены Бекман-Щербиной (1991-1951)  - своя «революция»:  27 октября у них родилась младшая дочь Оля. В этот же день два года исполнилось старшей Вере, которой предстояло, видимо, утратить часть родительского внимания: малышке нужно заботы ещё больше. Детская ревность – тяжела и горька. Возможно, предчувствуя это, Леонид в утешение сочинил для Веры песенку на стихотворение из журнала. Точнее, на ту его часть, что имела одинаковый размер и стройный сюжет: почти баллада! Точнее, биолог, сев за рояль, наиграл мотив: он же был малоискушённым любителем… На ноты песню профессионально переложила потом его супруга.

«Впоследствии мы стали сочинять для детей и другие песни и, чтобы не переписывать их без конца для наших знакомых, решили издать сборник «Верочкины песенки». А позже и второй – «Оленька-певунья», –  вспоминала Елена Бекман-Щербина.

Известность обрела песенка – но не  имя автора стихов. Более того, некоторое время считалось, что и слова – плод творчества Бекманов.

Отношение к песенке самой Кудашевой тоже отлилось в легенды. По одной, княгиня услышала её ещё до революции, отправившись с приёмным сыном в поездку на поезде: мелодию Бекманов исполнял чей-то ребёнок. По другой, это случилось много позже,  в 1921-м, но тоже в поезде, где «Ёлочку» распевала незнакомая девочка.

Обе версии не очень-то правдоподобны. Девочка из 1921 года должна была иметь явно «благородное воспитание», чтобы выучить песенку. «Благородные» в то время старались «шифроваться». Тем более что рождественские утренники были под запретом, ёлки в домах не ставили и не украшали. Комсомольский поэт Верёвкин даже поиздевается: «И граждане и гражданки, в том не видя воровства, превращают ёлки в палки в честь христова рождества» (в оригинале, конечно, - с маленьких букв). Так что ёлочка пока – контра!

Другое дело, что ситуация 1921 года – более драматичная: перед глазами Кудашевой много что могло промелькнуть под звуки детского голоска. Семью она уже потеряла: выросший Алёша в 1914-м ушёл на фронт; переживая за сына, 60-летний Кудашев-старший скончался от сердечного приступа; погиб на фронте и Алёша.

Если что мы и знаем доподлинно, так это то, что в СССР «Ёлочка» была впервые переиздана перед самым началом войны, в 1941 году в сборнике «Ёлка». Причём его составительница Эсфирь Эмден разыскала автора стихотворения и указала фамилию Кудашевой в тексте.

В 41-м всё уже было можно: традиция наряжать ёлочку была воскрешена и разрешена с 1936 года по инициативе П. Постышева, одного из руководителей Советской Украины. Причём инициатор ссылался на «ёлку в Сокольниках, на которую вместе с Лениным приезжала Крупская» в 1919 году. «В дореволюционное время буржуазия и чиновники буржуазии всегда устраивали на Новый год своим детям ёлку. Дети рабочих с завистью через окно посматривали на сверкающую разноцветными огнями ёлку и веселящихся вокруг неё детей богатеев. Почему у нас школы, детские дома, ясли, детские клубы, дворцы пионеров лишают этого прекрасного удовольствия ребятишек трудящихся Советской страны? Какие-то, не иначе как левые загибщики ославили это детское развлечение как буржуазную затею», - писал Постышев. Причём близко знавшие его утверждали, что большевик вспоминал собственное бедное детство в рабочей семье.

Постышева в 1939-м расстреляли как шпиона, но «прекрасное удовольствие» для детишек осталось. Только его сразу же перенесли с отменённого Рождества исключительно на Новый год.

Предвоенная публикация хотя бы публично затвердила права Кудашевой на слова песенки. Впрочем, по легендам, в профессиональной среде об этом уже и так знали. 

Выход Кудашевой из безвестности и сам окружён легендами. Не все они правдоподобны.

Например, трудно поверить вдове поэта Николая Адуева, которая  в письме прозаику Виктору Конецкому утверждала, будто бы во время Великой Отечественной войны, когда  писателям полагались особые пайки, «Адуев  (…) однажды в коридоре Союза писателей  увидел, как в заветную дверь вошла незнакомая старушка, и услышал следующий разговор: «Вы по какому списку?» - «…»- «Вы прозаик или поэт?» - «Я, собственно, написала одно стихотворение…» - «???» - «В лесу родилась ёлочка…». Непробиваемый секретарь Союза выскочил в коридор и закричал: «Вы знаете, кто это??? Вам этого не понять! Вы слишком молоды!». И старушка получила всё по высшему разряду! Так что  - надейтесь на добрую память поколений!». 

Если на то пошло, Кудашева не могла сказать, что «написала одно стихотворение» - ею издано не менее двух сотен, в журналах и книгами, пусть и «тоненькими». Среди них - «Санки-самокатки», «Стёпка-растрёпка», «Беда петушка», «Бабушка-Забавушка и собачка Бум»… Версия вдовы больше похожа на пересказ сразу двух известных в писательских кругах «бродячих сюжетов» о возращении автора из забытья.

В соответствии с одним в кабинет Максима Горького постучалась пожилая женщина и сообщила о желании вступить в Союз писателей.

- Какие произведения вы пишите? – спросил Горький.

- Только детские тоненькие книжки, — ответила Кудашева.

- В организацию принимаем серьёзных писателей, которые пишут романы и повести.

- Нет, так нет, - ответила женщина и, выходя, спросила от порога, - может вы слышали хоть одно моё стихотворение? «В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла...».

И Горький принял писательницу в Союз.

По другой версии – всё то же самое случилось уже при Александре Фадееве. Что как бы и правдоподобнее – в том смысле, что Фадеев родился в далеко не нищей семье, не бродяжничал с босяками, а учился в коммерческом училище, то есть детство провёл благополучное и едва ли не «буржуазное».

Реальным может быть, конечно, лишь один из сюжетов. Но в любом случае ко времени войны, после сборника «Ёлка», Кудашева уже вовсе не была просто «какой-то старушкой». Адуевская байка рассчитана скорее на трогательность и назидательность сюжета – не меньшие, чем сюжет самой «Ёлочки», которая после метелей «теперь нарядная на праздник к нам пришла».  

Другое дело, что известность смогла принести поэтессе хлебные карточки, но не достойные отчисления за популярное сочинение, какие получают поэты-песенники за всякое исполнение их стихов. Это случилось ещё нескоро – в 50-х. Раисе Адамовне помогла жена племянника, Анна Холмогорова: подготовила иск в суд, несмотря на сопротивление пожилой родственницы, боявшейся, как бы там не всплыл вопрос о дворянском происхождении автора, мирно трудившегося в это время на библиотечном поприще. В суде фигурировал и черновик произведения «А.Э.», чудом сохранившийся после того, как в 1918-м революция выгнала Кудашеву из её национализированного дома. Процесс был выигран,  и скромная библиотекарша могла теперь получать авторские с каждого профессионального исполнения песенки (поющие хороводы от этого свободны).

Жизнь Кудашевой это мало переменило. Как и публичность, пришедшая к ней только в 1958 году. Тогда в журнале «Огонёк» работал будущий «отец Электроника» – писатель Евгений Велтистов. Он и подготовил интервью с Раисой Адамовной для новогоднего номера журнала. Ей стали писать и звонить незнакомые люди, её приглашали в школы и детские сады. Но слава была ей, 80-летней, уже не по силам – и, видимо, не по характеру тоже. «Слишком поздно эта история подошла ко мне», – писала она своей подруге. 

Удивительно, но тихая «библиотечная мышка» ко времени своего прославления оказалась ещё и… как бы это помягче сказать… жертвой заимствования со стороны куда более известного и одарённого коллеги.

Как и многие соотечественники, я лично вырос в обнимку с толстым томом произведений С. Маршака. Выдающийся детский (и не только) поэт, всегда знавший, кто автор «Ёлочки», между прочим, отозвался о Кудашевой так: «[Её] стихи и сказки имели успех... Успех чрезвычайный. Почему? Это были вещи хорошей традиции. Фольклорной. Проверенной временем... Это были весёлые книжки, несмотря на навязчивую мораль».

Маршак был и сам мастером «весёлых книжек». Среди его сочинений мне особенно нравилось стихотворение «Пудель».  Если помните: 

На свете старушка

Спокойно жила,

Сухарики ела

И кофе пила.

И был у старушки

Породистый пёс,

Косматые уши

И стриженый нос.

Старушка сказала:

- Открою буфет

И косточку

Пуделю

Дам на обед.

Подходит к буфету,

На полку глядит,

А пудель

На блюде

В буфете сидит...».

И так далее. Тоже баллада,  каждый куплет которой так удобен для иллюстрирования, как и полагается для детской литературы.

И понадобилось время, чтобы в «Пуделе» я распознал… «Бабушку-Забавушку и собачку Бум» Раисы Кудашевой. Поскольку её стихи и по сию пору не слишком известны, приведём эту сагу полностью: 

У бабушки Забавушки собачка Бум жила.

Однажды Буму бабушка пирожных испекла.

- Ну, Бум, бери тарелочку, пойдём со мной в буфет!

Глядят, а мышки съели всё. Пирожных больше нет.

Вот бабушка Забавушка пошла в зелёный сад.

Там абрикосы спелые на веточках висят.

«Сорву один для Бумочки! Который повкусней!».

Идёт, а Бум с верёвочкой уж скачет перед ней!

Однажды слышит бабушка - разносчики кричат:

«Купите! Груши, яблоки, арбузы, виноград!».

Идёт домой с покупкою... Да кто же там пищит?

А это Бум на флейточке свистит себе, свистит!..

Вот Бабушка в кондитерской купила фунт конфет.

В дверях ей Бум встречается: наряжен, разодет.

«Куда ты, Бум?» – «Ах, бабушка, я в гости тороплюсь.

Прощайте! До свидания! К обеду не вернусь».  

Однажды наша бабушка вернулась с именин:

«Наверно, Бум, бедняжечка, соскучился один!».

Глядит - а Бум вприсядочку ногами семенит,

И топает, и хлопает - весь пол кругом дрожит!..

Вот бабушка отправилась в соседний городок

Купить любимцу Бумочке бисквитный пирожок.

Пришла - всё словно замерло... всё тихо... всё молчит...

В кроватке не шелохнется, как мёртвый, Бум лежит!..

Рыдает горько бабушка: «Ох, как мне, бедной, быть?

Пойду, куплю я ящичек, чтоб Бума схоронить!».

Идёт - глазам не верится!.. Да как же это?.. Ах!

Проказник Бум живёхонек, катается в санях!  

Для Бума шляпу бабушка пошла купить в Рядах.

Вернулась... Ах, голубчики! Здесь кошечка в гостях:

С подвязанной салфеточкой сидит, раскрывши рот,

И Бум ей угощение на ложке подаёт!..

Вот бабушка-Забавушка с покупочкой спешит:

Купила Буму курточку - пускай его франтит.

Взошла домой и ахнула! Здесь пыль на целый дом!

Собачка Бум катается на козлике верхом!..

Накрыла завтрак бабушка, надела чепчик свой:

«Будь умник, Бум! Я в лавочку пойду за колбасой».

Вернулась, в двери глянула, – а Бум сидит прядёт.

Работает, старается, всё путает да рвёт.

«Ну, Бум! - сказала бабушка, - вот это я люблю!

Будь умником: я туфельки пойду тебе куплю».

Приходит - диво дивное! Уж в кресле Бум сидит,

Газету взял, халат надел и сквозь очки глядит!

Собралась наша бабушка в чужой далёкий край:

«Ну, Бум! Прощайся с детками, да шапочку снимай!».

Уехали… Всё кончилось: проказы, шутки, шум,

И мы закроем книжечку... Прощай, собачка Бум!  

Бережливый Маршак даже буфет позаимствовал… Другое дело, что в его стихах меньше сюсюканья, больше настоящего озорства и юмора. «Пудель», напомню, заканчивается блестяще:

Старушке в подарок

Прислали кофейник,

А пуделю - плётку

И медный ошейник.

Довольна старушка,

А пудель не рад

И просит подарки

Отправить назад.

Кудашева так вряд ли смогла бы. Класс не тот.

Нет, я не обвиняю Маршака в плагиате. Он часто пересказывал стихи других авторов на свой лад. Это тоже почтенный вид творчества – достаточно упомянуть «Золотой ключик» А. Толстого или «Волшебник Изумрудного города» А. Волкова. «Пудель» бесконечно талантливее «собачки Бум». Обидно лишь, что во всех иных случаях Самуил Яковлевич указывал автора, которому следовал, а здесь – умолчал, хотя и знал, кому вторит. Оправдание у него одно: «Пудель» написан в 1927 году. Маршак не упомянул Кудашеву именно оттого, что знал и её сюжет, и её биографию: княгиня была бы очень «не ко времени». И не за такое тогда книги запрещали под бдительным оком  ленинской вдовы, отвечавшей за идеологическую чистоту книгоиздания и библиотечного дела.

Правда, что в 60-е-то годы можно было бы историческую справедливость и восстановить. Но Маршак так много успел написать, что и при издании своего 8-томника об этом не вспомнил.

Вот видите, как много тайн и легенд может накопиться в биографии мало написавшего талантливого человека. Который сам себя «звездой» не считал и ничего не делал, чтобы «звезда» ярко сияла.

Дом Кудашевых в Москве снесли в 70-е годы прошлого века. Сама «А.Э.» умерла ещё раньше - 4 ноября 1964-го.

«Тётя Рая совсем не была похожа на княгиню, – вспоминал сын её племянника, Мю Холмогоров. – Они с сестрой, такой же старушкой, ютились в малюсенькой комнате, похожей на чулан».

Самому ему – за истечением законного срока – авторские права родственницы на её произведения не достались. Тем не менее. Именно он установил памятник на её могиле, добавив к мало кому известному имени и фамилии магическую строчку: «В лесу родилась ёлочка». Строчку, знакомому в нашей стране всякому, и потому ставящую скромную княгиню вровень едва ли не с самим Пушкиным.